Идеальные  - Каролина Бринкманн

– Бишоп? Как ты? – прошептала она.

Что за тупой вопрос!

Когда Бишоп услышал голос Рейны, он поднял голову. Его лицо не выражало эмоций, его взгляд были таким пустым, будто он совсем ее не узнавал. Его глаза были покрасневшими и опухшими.

– Бишоп, – прохрипела Рейна, присев перед ним на корточки. Уголки его рта приподнялись – кажется, он ее все-таки вспомнил.

– Все в порядке. – Говорил он еле слышно. – Они просто меня допрашивали.

– Мне очень жаль, – Рейна почувствовала, как к ее губам поступает кислота. Она попыталась ее проглотить, но во рту было слишком сухо. Она наклонилась к нему и взяла его руку.

– Что с тобой? Они уже тебя… ну, ты поняла, – спросил он.

– Нет, со мной все в порядке. Они хотят, чтобы я к ним присоединилась, – сообщила Рейна.

– Ну и? – Бишопу, казалось, было очень тяжело держать голову. Его подбородок снова и снова падал на грудь.

– Я боюсь, я не смогу выполнить их… условия. – Ее голос дрожал, когда она рассказывала ему о том, что они от нее требовали.

Бишоп медленно кивал, а потом его голова повисла.

– Я больше не выдержу, – стонал он. – Я уже сказал им все, что они хотели. Они убьют меня. Вот и закончилась моя карьера представителя. – Он попытался изобразить улыбку.

– Что мне сделать? – у Рейны из глаз текли слезы.

– Если ты не сможешь убить Дафну, тогда никакой надежды не будет. Ни у тебя, ни у меня. – Его плечи поникли, будто он сдался, но Рейна этого не допустит.

Она была обязана ему своей жизнью и должна была сделать все, что в ее силах, чтобы спасти его.

– Думаешь, мне нужно ее убить? – прошептала Рейна, и от одной мысли об этом ей было тошно.

– Не пойми меня неправильно, – медленно сказал Бишоп, – но эта женщина не стоит того, чтобы умирать за нее.

Рейну удивило, что представитель так смотрел на ситуацию, но она не собиралась его осуждать. Его пытали, а боль может менять людей.

– У нас все получится, – пообещала Рейна, но она не очень была в этом уверена, – как-нибудь.

– Я верю тебе. Ты делаешь невозможное возможным, принцесса.

У них не осталось времени, потому что Болт открыл дверь и скомандовал ей выходить. Шторми держали двое Шипов. Ее волосы были взъерошены, и она выглядела обозленной.

– Итак, девочка. Что ты решила?

– Я помогу вам, но не трогайте Дафну и Бишопа, – умоляла Рейна. Она делала усилия над собой, чтобы не накричать на Болта за то, что он сделал с ее представителем.

– Сначала ты должна убить Дафну, а потом мы будем говорить о твоем представителе. – Болт не сдавался. – Мне очень жаль, девочка, но нам нужно доказательство, что ты воспринимаешь нас всерьез.

Рейна почувствовала разгорающуюся в ней ненависть.

– Болт! – рычала Шторми, пытаясь вырваться из лап охранников. – Это варварство! Я не допущу этого!

– Я знаю. – Мужчина подал сигнал охранникам. Они схватили Рейну и Шторми и отвели их в камеру. Рейна решила не сопротивляться, потому что против стольких противников у них не было шансов. Шторми же, напротив, это не пугало. Она пинала их и рычала, как бушующая буря.

– Ты знаешь, что делать, принцесса, – сказал Болт.

С этими словами их затолкали в камеру.

В комнате было темно и холодно, и только одна неоновая лампа над входом освещала помещение. Было влажно, и Рейна вспомнила, как они с матерью играли в лесу, окруженные мхом. Это время казалось ей таким прекрасным! Там они были счастливы.

Через мгновение эти воспоминания растворились, и источником лесного запаха оказалась заплесневелая стена.

– Не разочаруй нас, – сказал Болт.

Прежде, чем дверь захлопнулась, он швырнул что-то под ноги Рейне. Этот предмет отражал свет неоновой лампы. Это был нож.

– Чем быстрее ты решишься, тем раньше мы отпустим твоего представителя.

Тишину прервало тихое рыдание. В тени с противоположной стороны сидел кто-то знакомый.

– Дафна? – у Рейны внутри все сжалось, когда она поняла, что это значило. Болт был серьезен. Они откроют камеру только тогда, когда Дафна умрет.

– Райана? – всхлипывала Дафна. – Здесь так ужасно. Теперь я понимаю, почему ты та, кем ты являешься. Эта жизнь, все это. Ты ничего не можешь сделать с тем, что никогда не станешь приличной леди.

– Эмм… спасибо.

Это было чем-то вроде комплимента. И самой приятной вещью из всех, что Дафна когда-либо говорила Рейне. Женщина выглядела ужасно. Ее макияж был размазан по лицу, а искусственные ресницы остались только на одном глазу. Ее волосы были короткими, а в некоторых местах такими светлыми, что была видна кожа.

– Как я выгляжу? – шептала Дафна.

– Ну… – Рейна не знала, что сказать ей, не нанося ей при этом моральный смертельный удар.

– Они выдернули мои наращенные волосы и обрезали мои собственные, чтобы унизить меня, – объясняла Дафна, захлебываясь слезами. – А потом они хотели меня допросить.

– Что ты им сказала?

– Ничего. Я упала в обморок после первого же удара током и проснулась в этой дыре. Скорее бы уже здесь убрали. Даже стены не видно из-за этой плесени. Отвратительно!

Рейна в любом случае предпочла бы плесень той камере, в которой ее держали в Авентине. Тот слепящий свет потихоньку свел бы ее с ума.

– Это темница, конечно, здесь не будет уютно, – вмешалась Шторми.

– Ты? Что ты тут делаешь? – Голос Дафны зазвенел совсем высоко, и она в панике показывала пальцем на Шторми. – Я не собираюсь дышать одним воздухом с предательницей! Просто знай это.

– Успокойся, пожалуйста, – попыталась утихомирить ее Рейна, но представительница Тиберия и не думала успокаиваться. Она подпрыгнула на месте.

– Она очень плохой человек. Просто ужасный. Она воспользовалась доверием Тиберия, чтобы предать его…

– Тиберий ублюдок, – пробормотала Шторми, повернувшись к своей дочери. – Извини, милая, я знаю, что он твой отец, но…

– Он стал жестоким из-за тебя, – яростно защищала его Дафна. Она подняла вверх указательный палец и, обозленная, подошла к Шторми, но та без труда оттолкнула ее.

– Ты предала его и забрала у него ребенка. Ты разбила его сердце.

– Сердце? Какое сердце?

– Ты прекрасно знаешь, как много ты значила для него.

– Его сердце билось только ради одного человека, и этим человеком был он сам. – Шторми скрестила руки на груди.

– Тебя не было, и ты ничего не видела. Он был сломлен, когда ты сбежала. – Лицо Дафны покраснело и сияло даже в свете тусклой неоновой лампы.

– Я уверена, ты его утешила.